На главную
Как появилась эта страничка
О книге
Президент Каменного острова
Вильям Козлов
Фотоальбом
Книжная лавка
Хроника Каменного острова
Вам слово
 

Хроника Каменного острова

Читаем Юрия Козлова   (08.04.2012)
 
Март, апрель – слякотное межсезонье. Даже в городе не тянет на улицу, в лесу же вообще делать нечего. Именно в эту пору выходные оказываются домашними, особенно если схватишь насморк. Пробегаешь глазами по книжному шкафу в поисках чего-нибудь ещё непрочитанного. В этот раз рука вытянула с полки роман «Одиночество вещей» Юрия Козлова, изданный в его сборнике «Геополитический романс». Роман заинтересовал меня прежде всего временем, когда был написан – 1991-1992 гг.
 
 
Главный герой книги – четырнадцатилетний школьник Леонид Леонтьев по прозвищу Леон. Действие первой главы происходит в весенней Москве, где восьмиклассник Леон наблюдает распад привычных устоев советского общества и расцвет новой кооперативно-бандитской действительности. Он знакомится с появившейся в его классе девочкой-экстрасенсом. Размышляет о бессмысленности жизни, о возможных способах самоубийства и в конце концов пытается застрелиться из отцовского охотничьего ружья.
 
Вторая глава начинается с описания эпопеи сборов и последующей поездки на неисправной машине в псковскую деревню Зайцы, куда отец решил на лето отвезти Леона к своему брату, заделавшемуся фермером. И сборы, заключающиеся прежде всего в поисках по всей Москве водки (валюты того времени на все случаи жизни), и безнадёжные попытки попасть на станцию автотехобслуживания (удалось записаться только на декабрь следующего года), и сам путь (когда наличие бензина на бензоколонке - редкая удача) сейчас воспринимаются комедийно. Тогда же это была суровая действительность.
 
Всё это было лишь предисловием к описанию пребывания Леона в деревне у дяди. Дядя-фермер (вернее, пытающийся им быть) описан Юрием Козловым очень колоритно. Как правило, писатели выдумывают только своих главных героев (либо вводят на эту роль себя). Второстепенных же персонажей авторы берут из жизни, рисуя их портреты с натуры из круга близких и знакомых. Вот и в дяде героя романа угадывается портретное и биографическое сходство с дядей автора. В этом алкоголике, временами ещё способном на трудовой порыв, трудно угадать мальчишку Геньку из первого сборника рассказов Вильяма Козлова «Валерка-председатель» (1960 г.), но, увы, так оно и есть.
 
Вообще, каждое произведение любого автора это фотография его внутреннего мира. Каждый выкладывает на бумагу именно свой жизненный опыт, пускай и причудливо переосмысленный. «Одиночество вещей», как и вообще все «взрослые» произведения Юрия Козлова, достаточно густо насыщен философскими обобщениями, вложенными в уста главного героя. Несомненно, автор не ограничился курсом марксистско-ленинской философии, прослушанным в Московском полиграфическом институте, а по доброй воле и в силу личного интереса посвятил чтению философской литературы и её осмыслению немало времени.
 
Вот только если рассматривать произведение автора как портрет его внутреннего мира, то как относиться к двум любовным эпизодам романа? Герой по ходу сюжета вступает в интимные отношения с двумя ровесницами, но без какого-либо, даже малейшего, намёка на высокие чувства. Первый раз это происходит после выпитой в теремке на детской площадке бутылки шампанского с одноклассницей-экстрасенсшей у неё дома: «Леон пошлейшим образом шептал Кате, что раньше лучше, чем позже, а с ним лучше, чем с другим, потому что он… до сего дня ни-ни, следовательно, у него не может быть СПИДа». Второй раз - с приехавшей в деревню на каникулы девчонкой, и по не менее веской причине: «Во-первых, - внимательно посмотрела на него девчонка, - ты не можешь быть хуже многих из тех, кого я знаю. Во-вторых, в Зайцах ты один, а значит, вне конкуренции!» Остаётся только посочувствовать автору, если в копилке его жизненного опыта не нашлось высоких романтических переживаний, которыми он поделился бы со своим героем.
 
В третьей части герой романа Леон возвращается в Москву во время ввода туда войск и объявления чрезвычайного положения. Как я уже говорил, меня заинтересовало время написания романа – 1991-1992 гг. События 1991 года даже сейчас, двадцать лет спустя, многими видятся по-разному и вызывают горячие споры. Насколько же верно автор смог увидеть, понять и описать их по горячим следам?
 
«Чем ближе приближался парень с автоматом, тем меньше он нравился Леону. У парня было хорошее открытое русское лицо, но слишком уж нравилось ему идти с автоматом на безоружных пассажиров, слишком уж картинно-театрально он шёл, вооружённый на безоружных.
- Откуда? – Для начала крепко въехал водителю дулом в нос.
- Рейсовый из Нелидова. А что…
- Выходи, мразь! – рявкнул парень… - В Москве движения нет! – парень поймал водителя за воротник, вышвырнул его, слабо сучащего ногами, на асфальт, попинал для острастки крепкими чёрными ботинками. – Приготовить документы! Освободить автобус!
Леон полез в рюкзак за транзистором. Должны же передавать новости! Если не наши, то Би-Би-Си. Он и глазом не успел моргнуть, как молодой с автоматом, словно репку, вырвал у него рюкзак. Быстро и сноровисто обшарил его, задумчиво уставился на потёртый транзистор.
- Барахло, Баранов, - подошёл пожилой. – Гонконговский «Филипс» семьдесят второго года. К нему нужен адаптер. Бери Кондзюлиса, Рахимбаева, дуйте в коммерческий на Чернышевского. Пошарьте там. Если из третьего гвардейского ещё там не побывали. Живее, живее, граждане!
Жарко, безветренно было в Москве в это июльское утро. Листья досрочно сгорели на деревьях, устлали асфальт. В воздухе пахло дымом. Стёкла на первых этажах были сплошь выбиты».
 
Я понимаю, автор не ставил перед собой задачи документального описания событий лета 1991 года. Но военные, в романе мародёрствующие в коммерческих магазинах и стреляющие в мирных прохожих, - перебор для 91-го года. Это можно объяснить только правом автора на художественный вымысел.
 
В августе 1991-го не наблюдал я в Москве ни разбитых витрин, ни мародёров. Ни со стороны военных, ни со стороны защитников Белого дома (там вообще собралось несколько десятков тысяч исключительно интеллигентных, хотя и решительных, людей). Не стреляли военные и в прохожих. В 1991 году обе стороны вели себя, можно сказать, по-джентльменски.
 
В ночь с 20 на 21 августа 1991 года мы держали оборону на баррикаде у западной стены Белого дома. Готовясь к атаке спецназа, разливали по бутылкам бензин. Обходивший позиции представитель штаба обороны устроил нам выволочку и заставил слить бензин обратно в канистру, дабы не провоцировать спецназовцев (позже в отчёте особистов, слушавших телефонные разговоры в нашем конструкторском бюро, я уже фигурировал как «метавший бутылки с зажигательной смесью», а Генеральный конструктор на общем собрании предложил наградить нас двумя месячными окладами, на что мы оскорбились). На пересечении Садового кольца с Новым Арбатом не оказалось столь здравомыслящего командира, и такие же, как и мы, молодые ребята подожгли бутылками с бензином идущие по Садовому кольцу БМП, а потом запрыгнули на одну из них и пытались накрыть брезентом перископ механика-водителя. Мозги и кишки троих этих ребят я видел на асфальте. Если бы не их бессмысленная выходка, то обошлось бы вообще без жертв.
 
Группы спецназа «Альфа» и «Вымпел» отказались участвовать в штурме Белого дома (правда, на крыше дома напротив мы хорошо видели на фоне звёздного неба фигуры снайперов с винтовками, занимавших позиции). Молодые ребята-танкисты роты майора Евдокимова, получившие приказ командования Таманской дивизии занять позицию рядом с Белым домом, не проявляли к нам никакой враждебности (правда, и не переходили на нашу сторону, как потом об этом писали). Генерал Лебедь, вызванный к Министру обороны Дмитрию Язову, заявил, что любые силовые действия возле Дома Советов приведут к грандиозному кровопролитию (хотя и готов был начать штурм, если прикажут). В итоге старый мудрый маршал приказ о штурме так и не отдал (может, стоило?).
 
Летом 1991 года наши советские люди, воспитанные на идеях гуманизма, ещё боялись проливать кровь своих сограждан. Армия и милиция ещё не были доведены до «ручки» многомесячными задержками зарплаты. А вот в октябре 1993-го и танкисты, и ОМОН, которым пообещали двухмесячное жалование за расстрел из танков Белого дома и его штурм, уже спокойно выполнили приказ. И на всём протяжении голодных девяностых сытый и хорошо оплачиваемый ОМОН добросовестно лупил дубинками недовольный народ, выходивший на митинги. Подтвердил он свои навыки и в декабре 2011-го, после думских выборов.
 
В «Одиночестве вещей» 1991 год - пустые прилавки московских магазинов, проститутки, барыги, отсутствие смысла жизни для Леона и его попытка застрелиться, потерявшие работу родители, также пытающиеся покончить с жизнью, закрывшись в гараже в машине с включённым мотором, безысходность пьющей деревни, повесившийся дядя-фермер, циничная похотливость подростков вместо возвышенной любви, мародёры-военные. Неосквернёнными и жизнеутверждающими персонажами в романе предстают только патриот-подполковник Валериан и потерявшаяся пятилетняя девочка Аня, спасти которую старается Леон.
 
В моей памяти 1991 год окрашен совсем другими красками. Возможно, в силу того, что у меня была любимая интереснейшая работа, бурный роман со стихами и записками в тайнике. Не было квартиры, но карманных денег вполне хватало на мои скромные запросы. Даже августовские события у Белого дома воспринимались тогда задорным приключением. Кто ж знал, что Ельцын, которого мы защищали, окажется иудой. Сейчас многие жалеют: надо было шлёпнуть его тогда. Глядишь, и страна была бы цела, и "Фобос-грунты" не падали из-за палёной электроники по причине 60%-х откатов. И братская Ливия под свист трибун (пардон - ТУРБИН) вступила бы в сборную наших республик в майке с номером "16"!
 
Примерно тогда же, когда писалось «Одиночество вещей» Юрия Козлова, Дмитрий Астрахан снял любимый мною и регулярно пересматриваемый фильм «Всё будет хорошо!» (1995 г.). Фильм убеждает, что даже в ситуации полной безнадёги, которую олицетворяет захолустная заводская общага, нужно иметь мечту и верить в лучшее. Верить и действовать. Один из героев спрашивает у отца: «Да разве можно счастье заслужить?» и получает ответ: «Да можно! И нужно!» Эти два произведения ещё раз подтверждают хорошо известную мысль о том, что один человек видит стакан наполовину пустым, тогда как другой – наполовину полным.
 
 
назад <<

наверх


сделано в Logic Systems

Rambler's Top100