Старый Березай… Сейчас этот десяток жилых домов, принадлежащих в основном дачникам-горожанам, и селом-то назвать язык не поворачивается. Стоит оно в стороне от московской трассы, и даже асфальтовая дорога на Ильятино в 70-е годы прошла мимо. А когда-то здесь кипела жизнь. Об этом говорят руины церкви. Ведь до советской власти именно наличие церкви было необходимым признаком села, центра сельского прихода, объединявшего несколько близлежащих деревень. Каменную Троицкую церковь возвели здесь в 1862 году взамен деревянной, построенной за 100 лет до того. Строили церкви не где попало, а в населенных пунктах, имеющих важное местное значение. И Березай был таким местом.
Село звалось тогда не Старым Березаем, а просто Березаем, другого и не было. До середины XIX века через него проходил Московский тракт, позже его спрямили, отодвинув от Березая на километр. По тракту, как и сейчас, тянулся поток товаров и людей. Только в отличие от дня сегодняшнего тракт играл в жизни местного населения гораздо большую роль. Бензин для автомобилей, снующих сегодня по трассе, завозят на заправки издалека, а гужевой транспорт на протяжении столетий потреблял местное «топливо» - сено, которое мужики свозили в сёла на тракте из соседних деревень. Автолюбители и дальнобойщики покупают в кафе на заправках Кока-колу и импортные чипсы, а кучера и пассажиры кибиток подкреплялись в трактирах исключительно местными молоком, пирогами и яйцами. Сейчас от Питера до Москвы можно домчаться за девять часов, перекусив в дороге взятыми из дома бутербродами с кофе из термоса. А раньше этот путь занимал несколько суток, и путешественники волей-неволей оставляли часть своих «кровных» в Березае за ужин, ночлег и завтрак.
В силу этих причин к Березаю лучами сходились дороги из окрестных деревень Ванютино, Старово, Афанасово, Селище, Головково, Трубичино, Кузима, Леоново, Никитеревец, Погарино, Ильятино, из села Базарово и усадьбы «Моё Удовольствие» (Межутоки). Сегодня некоторых из них уже и в помине нет, другие обезлюдели, а в Ильятино, сильно разросшемся в 70-е благодаря зверосовхозу, народ теперь мается в поисках работы. А раньше жизнь в них била ключом, ни одно из полей, заросших теперь сосняком и березами, не простаивало впустую. Каждый клочок земли, не занятый лесом, распахивался, засеивался и давал урожай. Пускай земля здесь и не очень плодовитая, а климат не самый ласковый, но других нет, так что работал крестьянский люд век за веком, кормил себя и барина, да еще и на продажу оставалось. Вот и скрипели колёса телег по просёлочным дорогам к Березаю, а дальше по тракту на базар в Валдай или Вышний Волочёк (Бологое тогда было не крупнее Березая). Советская власть тоже не давала полям зарастать лесом, а мужикам как сегодня слоняться день-деньской у сельпо, стреляя на пиво, коли не удалось сдать какой-нибудь цветмет. Бабы доили коров на колхозных фермах. «Полуторки» мотались по этим грунтовым просёлкам, тряся в кузове бидоны с молоком, завозя на поля удобрения и забирая с них сено, солому, зерно.
Дорог по лесам было много, но все они сходились в одном и том же месте – у моста через речку Березайку в Березае. Сейчас моста нет, одни чёрные сваи торчат. Березайку теперь переезжают по бетонному мосту в Ильятино. Но скрипучий деревянный мост в Березае был когда-то местом, где встречались дороги и люди, происходило множество больших и малых событий местного значения. Вот бы оказаться здесь лет эдак сто, триста или пятьсот назад…
Солнечным майским утром на пригорке у бывшего моста, скрипнув тормозами, остановилась забрызганная грязью машина. Трудно сюда добраться, сохранив борта в чистоте. Распахнулись двери, и из машины вышли двое. Приглядевшись, в них можно было узнать наших следопытов Палыча и Сергея. Открыв багажник, они бережно извлекли оттуда машину времени… Когда-нибудь технический прогресс сделает её более удобной, – сел и поехал в прошлое. А пока это просто металлоискатель, дающий нам возможность исследовать прошлое по случайным металлическим предметам, оброненным предками и хранимым землёй.
Вот и первая находка. Монета военных времён, но потеряна она могла быть и позже. Такие монеты вывели из обращения при денежной реформе 1961 года. Быть может, какой-то колхозный шофёр, подрулив к мосту, встретил здесь свояка? Постояли, выкурили по «беломорине», перекинулись новостями. Первый на чём свет стоит клял стартёр. Второй сетовал, что ночью снится, будто болит рука, которой нет. Вон пустой рукав пиджака засунут в карман – на фронте попал под миномётный обстрел. Расставаясь, один стрельнул у другого «рупь» до получки. Тот пошарил в кармане и выгреб оттуда всю мелочь, какая была. Одна монета при этом упала на землю. В сгустившихся сумерках уже было не видно ни зги, а последней спичкой мужики прикурили папиросы. Махнув рукой, они попрощались. Громко хлопнула дверца «Газона». Стартёр «полуторки» завыл натужно, но мотор едва вращался. Когда водитель, матюгнувшись, уже потянулся под сиденье за заводной рукояткой - «кривым стартёром», - двигатель сжалился и «схватил». Машина, скрежетнув включённой передачей, тронулась, её шина вдавила монету в землю…
Следующая находка. Монета 1932 года, самого разгара индустриализации. Руль экономического курса страны кардинально переложен Сталиным с НЭПа на строительство гигантов тяжёлой индустрии, способных обеспечить энергией и сталью оборонную промышленность для перевооружения армии, чтобы сделать её самой сильной в мире. В городах по всей стране небывалыми темпами строятся сотни заводов под руководством иностранных инженеров. Советская индустриализация оказалась палочкой-выручалочкой для Англии, Франции и США, переживавших «Великую депрессию». Американская фирма Купера оснащала оборудованием «Днепрогэс», компания Форда - Горьковский автозавод и т.д. Легковой ГАЗ-А - лицензионная копия Форд-А, грузовой ГАЗ-АА (полуторка) – Форд-АА. Советские закупки техники в 1931 году составили треть всего мирового экспорта машин и оборудования, а в 1932-м – половину!
Основным источником средств для индустриализации была продажа зерна за рубеж (оно закупалось в колхозах очень дёшево). Из-за начавшихся в стране трудностей с продовольствием в 1929-м пришлось ввести систему карточек на хлеб и другие продукты для населения. Стройки социндустрии нуждались в огромной массе рабочей силы, ведь основной «техникой» на стройплощадках были лопата, кирка, носилки и тачка. Города гигантскими насосами выкачивали население из деревень. Народ бежал оттуда от произвола властей, сначала обиравших продразвёрсткой, потом загонявших в колхозы. Отток крестьян из деревни привёл к тому, что животноводство сократилось почти в два раза (вернулось на уровень
1928 г. только в 1938-м). Цены выросли, а за «пайковыми» товарами приходилось выстаивать огромные очереди.
С 1930 года власти начали «закручивать гайки»: ввели уголовные наказания за нарушения трудовой дисциплины и халатность. С 1932 года за кражу госимущества ввели смертную казнь. В декабре 1932-го был восстановлен внутренний гражданский паспорт, который Ленин в своё время осуждал как «царистскую отсталость и деспотизм». Семидневную неделю с двумя выходными заменили на шестидневку. Рабочие дни нумеровались цифрами от 1 до 5, а на шестой день приходился выходной. Он был скользящим для разных рабочих смен, так что заводы могли работать без остановки. На стройках рядом с комсомольцами-добровольцами всё чаще работали заключённые.
Большинство строившихся заводов были военными, страна готовилась к войне, но какая разница людям, получившим работу и зарплату после безработицы 20-х? Недавний крестьянин, обосновавшийся в городе, приезжая в отпуск в своё Погарино или Трубичино, держал себя важной персоной. На работу каждое утро ездит на трамвае! В выходной, бывает, едет в парк культуры, где после катания на карусели выпивает в ларьке три кружки пива. Плевать и бросать окурки старается только в урны, если не забывает. Один раз даже был в цирке! В городе видал многоэтажные кирпичные дома! Живёт пока, правда, на окраине в многосемейном деревянном бараке без удобств, но с завершением строительства обещали дать комнату в коммуналке с водопроводом и канализацией! Получил паспорт! Зарплату выплачивают без задержек, живыми деньгами, не то, что в колхозе с его трудоднями, по которым получишь гроши, да и то после сдачи урожая. Уж он-то знает жизнь, ухватил бога за бороду!
Всё это «горожанин», трясясь на телеге, с гордостью рассказывал вознице, деду Федоту, согласившемуся подвезти его от трассы. Вот уже миновали и мост через Березайку. Дед Федот слушал, дивясь и качая головой. «Не врёшь? Паспорт? А ну, покажи!». Колхозникам паспортов не выдавали. «Герой» полез за пазуху ватника, достал и стал развязывать платок, в который были бережно завёрнуты документ и деньги, чтобы не украли из кармана в поезде. Достав паспорт, он протянул его земляку. В этот момент телегу тряхнуло, несколько бумажек и мелочь высыпались из развязанного платка на сырую весеннюю землю с остатками ещё не растаявшего снега. «Тпррру!», - натянул вожжи и осадил лошадь дед Федот. Чувствуя себя виноватым, он тоже опустился на колени и помогал собирать с земли рассыпавшееся добро. Бумажные деньги намокли, ну, ничего, дома на печке высохнут. Собрать удалось всё за исключением одной монеты, спрятавшейся в снегу…
Продолжение следует…
|
